Егор Холмогоров

Егор Холмогоров - политический деятель, публицист, блогер. Главный редактор сайтов «Русский Обозреватель» и «Новые Хроники», автор и ведущий сайта «100 книг». Автор термина "Русская Весна".

Освободительная война русского народа в Новороссии неизбежно станет одной из излюбленных тем великой русской литературы и кинематографа в будущем. Отойдут в прошлое те лица и обстоятельства, которые привели к «замораживанию» конфликта и убрали Новороссию с первых минут информационных выпусков, расстреляют тех, кто расстреливал командиров Новороссии, предадут проклятию тех, кто их проклинал, и фигура отважного ополченца станет одной из центральных в пантеоне русских литературных и киногероев.

Это непременно произойдет в самом ближайшем будущем, если только русский народ выживет (в чем я лично не сомневаюсь). Но, пока что, литературы о Донбассе практически нет. Есть публицистические, исторические, мемуарные очерки, но почти нет ни рассказов, ни повестей, ни романов. Поэтому Виталию Африке будет принадлежать слава первопроходца жанра литературы о «Русской Весне».

Да, его «Записки террориста», которые начали публиковаться в блоге в октябре 2014 года, формально являются non-fiction, в них нет, или почти нет, ничего выдуманного. Все обстоятельства и события легко могут быть проверены с другими участниками тех же событий, которые представлены именами, позывными и фотографиями. Ни один из них, даже охарактеризованные весьма нелицеприятно, до сих пор не выступил с заявлением, что рассказ Африки — фикция и не было ни такого человека, ни таких событий, так что мы можем смело исходить из того, что всё описанное Африкой примерно так и было, с поправкой на индивидуальный угол зрения.

Но никакая, даже самая документальная литература, не является, на деле, non fiction. Ваш рассказ о том, что произошло с вами минуту назад — уже не является non fiction — Вы неизбежно выбираете события, даете им оценку, переиначиваете своими словами диалоги или сочиняете их по образцу реальных, потому что никто, разумеется, не помнит в точности своих и чужих движений и слов даже за неделю, не говорю уж о полгода.

Поэтому произведение Африки именно литература, документальная проза по мотивам того, что случилось с автором в действительности. Этот текст ближе всего к «России в концлагере» Ивана Солоневича — с большим мастерством написанном повествовании о реальных обстоятельствах заключения в лагере и бегства из него. Так что текст Африки может считаться первым произведением большой формы о войне в Новороссии и автору принадлежит честь открытия нового литературного направления, которое обещает стать весьма обширным. Прочие произведения, особенно написанные ополченцами, будут неизбежно сравниваться с «Записками террориста».

Насколько высокий задан образец для сравнения? С одной стороны перед нами обычный блог, написанный в устоявшемся в умирающем ныне «ЖЖ» стиле — смесь ироничных описаний, шуточек-прибауточек-матюков, необязательного «лытдыбыра» о том где и какую пиццу скушал, и всё это сдобренное непрерывным стебом и глумежом надо всеми. В блогах, в общем, все пишут так.

Фактологическая основа добротная, но, в известном смысле, посредственная. По большому счету, Африка не провел на передовой и месяца, участвовал в одной легкой (это, впрочем, пишет человек, не участвовавший ни в одной) стычке и в одном бое — правда это был весьма существенный для обороны Славянска бой под Ямполем, проявил себя там с хорошей стороны, по крайней мере по своим словам, но бой был нами в итоге проигран, наш герой ранен, и больше на передовую не совался, несколько месяцев после госпиталя пробыв в Донецке, пытаясь без особого успеха пристроиться при разных правительственных структурах ДНР.

Мы не увидим в «Записках террориста» ни Славянска, ни Стрелкова, ни Саур-Могилы, ни Иловайска, не услышим шелеста Северного Ветра. То есть через гущу событий автор прошел как бы чуть чуть по касательной, с некоторым смещением от центра. Для мемуариста или репортера это, безусловно, серьезный минус. Для одаренного писателя скорее плюс, поскольку исчезает соблазн компенсировать недостаток собственного таланта яркостью показанных событий. Впрочем, даже для большого писателя большое событие — серьезное испытание. Достаточно сравнить увлекательное боевое описание Толстым Шенграбенского сражения и чуть более чем унылую панораму Бородинской битвы.

Описывая свой опыт, Африка старается извлечь из этого скудного набора событий максимум возможного и это ему удается. Прежде всего, он оказывается мастером характеристики персонажа — Угрюмый, Мангуст, Кулибин, Зил, Скиф, Голодный навсегда остаются в памяти. Причем, и это снова отличает Африку от заурядного мемуариста, он не стремится впиться в известных широкой публике персонажей — Беднов, Мозговой, Бородай, Безлер, охарактеризованы скупо, двумя-тремя штрихами, хотя и весьма выразительными. Но заметно уступают в жизненности «простым» героям, образ которых поддается литературному конструированию. Герои Африки являются больше, чем фотографическими слепками реальных людей, — это типы, образы людей войны, совокупный портрет ополчения, вобравшего в себя и идеалистов и русских националистов из Москвы и Санкт-Петебурга, ветеранов Боснии и Приднестровья, и донбасских предпринимателей, таксистов (которых, по наблюдению Африки, в ополчении больше чем шахтеров) и даже «конкретных пацанов» с несколькими ходками, которые решили показать львовским и киевским, что зря они думают Донбасс нагнуть.

Этот совокупный портрет ополченца, пожалуй, главная удача Африки. Здесь легко было напортачить, либо увлекшись советской прозой о «людях с чистой совестью» с её соцреалистическими монументальными манекенами, либо увлечься чрезмерной детализацией и снижением образа. Автор избежал обеих ошибок. Перед нами очень обычные, очень живые люди, которые дурят, ошибаются, ленятся, сваливают друг на друга работу, иногда боятся. Боятся, но не трусят. Трусы разбегаются с позиций где-то за кадром. В бою наши герои делают свою работу и делают её в меру своего разумения и навыков (которые, как утверждает Африка, у них практически у всех отсутствуют) хорошо — друзей прикрывают, цели поражают, пока хватает боезапаса, огонь врага подавляют, товарищей выручают и успевают даже благополучно отойти в тыл после того как перевес по бронетехнике с украинской стороны становится слишком очевиден.

Бой под Ямполем — великолепная литературная удача Африки. Дело в том, что в нашей литературе, несмотря на обилие в ней текстов о бесчисленных войнах, не так уж много картин обычного пехотного боя, данного глазами рядового. Скажем все произведения о Великой Отечественной — «Батальоны просят огня» и «Горячий снег» Бондарева, «В окопах Сталинграда» Некрасова, «Прокляты и убиты» Астафьева, «Его батальон» Быкова дают картину боя несколько размыто, глазами офицера, а не рядового, да к тому же слишком многословны. Их герои непрерывно говорят.

У меня ощущение, что при описании боя под Ямполем Африка вдохновлялся не столько высокой военной прозой, сколько приключенческой литературой и сериалами типа «Братьев по оружию» и «Пасифик». В некоторых моментах картины ямпольского боя возникает чувство дежавю с эпизодом «Бастонь». И там и тут люди в лесу в неглубоких траншеях с легким стрелковым оружием против превосходящего и снабженного бронетехникой противника. Только там была зима, а тут лето.

«Камера» перемещается вместе с нашим героем. Мы смотрим на обстановку его глазами. Что и как было «на самом деле» дается в кратких пояснениях в скобках в форме «потом я узнал». С одной стороны, невероятное чувство «драйва», а с другой — всё понятно. Обычно военная проза грешит полной непонятностью всем, включая автора, оперативной обстановки. В «Записках террориста» мы понимаем что именно произошло под Ямполем утром 19 июня 2014 года. По крайней мере с точки зрения автора книги, который, конечно, может быть пристрастен, вплоть до неконвенциональных мыслей о расстреле комбата. Но, я подозреваю, что если бы от Великой Отечественной осталось больше неподцензурной солдатской прозы, то и там таких мыслей было бы хоть отбавляй.

Но главное, все-таки, это великолепно переданная Африкой механика боя, сцепление между собой больших и малых событий, приводящих к тому или иному результату. Даже удивительно, что всё это исходит от человека, который в бою первый и второй раз в жизни. Или, возможно, это свежесть взгляда?

Так или иначе, Африка через свой собственный образ и свои размышления отлично передает добровольческую психологию, бывшую, пожалуй, главным фактором в этой войне и одним из самых важных её исторических уроков. Автор нарисовал целостный портрет добровольца. Того, кого американцы называют rebel.

Этот человек идет воевать не ради государства. Мало того, он может ненавидеть правительство своей страны как антинациональное, как, в сущности, враждебное и предательское. Он никому не обязывался выполнять любой самодурский приказ начальника. Он связан только конкретной военной дисциплиной боя и операции, которым сам себя подчинил. Поэтому в нем нет ложного героизма — получив несколько ранений он уже не рвется любой ценой на передовую, когда история с Новороссией начинает на его взгляд терять конкретный политический и личный смысл — отправляется назад в Россию.

Но это тот человеческий тип, для которого участие в освободительной войне является его личным выбором. В известном смысле избалованный и космополитичный, поездивший по миру и авантюристичный русский горожанин, которого «на мякине не проведешь» и который относится к государству РФ с глубочайшим недоверием и хотел бы с ним соприкасаться пореже. Он циничен, самоироничен, ленив, несколько эгоистичен, и в этом смысле является типичным героем нашего времени, «средним человеком» русского города. И когда этот средний человек русского города встает во весь рост из окопа, чтобы поливать из автомата зеленку, где засели украинские военные, прикрывая палящего из противотанкового гранатомета командира, то мы понимаем, что это встает 70 миллионов мужской половины населения России. Не какой-то специальный человеческий тип, а именно простой русский горожанин.

И тут ты понимаешь, что Украине пришла хана. И не только Украине. Во-первых, даже по меркам нынешнего мира, этих мужчин много, больше чем где-либо за вычетом Индии и Китая. Во-вторых, и в главных, именно они были еще недавно главной надеждой русского западничества. Герой Африки тоже в каком-то смысле западник-космополит и даже пожалуй либерал. Еще не так давно к этой публике апеллировала Болотная. И вот она встает во весь рост, чтобы напомнить, что «русских нельзя сбрасывать со счетов». Теперь этого «среднего человека» уже никто и ничто не остановит. «Беловежскому» миру — хана.

Лирический герой «Записок террориста» идет воевать за русскую нацию и за что-то вроде ультраправой белой идеи, но не как у подонков из «Азова», ставящих вымышленную белую расу с резиденцией почему-то в Киеве, выше русских. Африка идет воевать «за своих». И дальше в течение книги ему встречается удивительный национальный компот, на который он смотрит без всякого интернационализма, даже с предрассудками, которые не обходят и явно симпатичных персонажей как Угрюмый. Но всех героев Африки роднит тот самый «русский мир», ради которого они готовы сражаться и умирать, ради других таких же людей русского мира как и они сами, а совсем не ради властей РФ.

Для нашего народа и нашей литературы этот опыт повстанчества — в известном смысле новый. Русский человек привык сражаться либо «за Царя и Отечество» или «За Родину, за Сталина», где Царь и Сталин обязательно прилагаются к Отечеству и Родине, а конкретная властная вертикаль неизменно представляет Царя и Сталина и их преемников. Либо, в качестве альтернативы, русский бунтует против всего социального порядка. Бунтуя он дерется не за свободу, а за волю, то есть почти анархию не только без царя и государства, но и без социального порядка. Русский бунт разинско-пугачевского образца — это коллапс социального порядка как целого.

А вот индивид по личному решению сражающийся за свободу своего народа и за порядок своего народа, против любой чуждой власти и независимо от мнения начальства — такой персонаж практически новость для русской культуры. Хотя для англосаксонской является чем-то само собой разумеющимся. Лишь один раз в русской истории было нечто подобное — это ополчения Ляпунова и Минина с Пожарским, но и тогда это продлилось недолго, а сами ополченцы были не столько личностями сделавшими собственный выбор, сколько представителями земских миров. И всё это быстро окончилось восстановлением государственной иерархии с царем, когда ополченцы и повстанцы снова стали просто верными подданными. И с тех пор, за вычетом новой смуты Гражданской Войны, таких примеров почти не повторялось. А война эта была, все-таки, восстанием брата на брата.

Так что перед нами действительно уникальное переживание, уникальный культурный опыт, который получила наша нация — опыт повстанчества, опыт борьбы за свободу, как результат личного выбора. Этот опыт не забудется и изрядно перепрошьет русский культурный код на будущее.

Книга Африки, — ценнейший человеческий документ этой грандиозной культурно-психологической революции в русском национальном сознании. К тому же, при всех блоггерских шероховатостях, это очень сильный литературный документ с отнюдь не рядовыми для русской прозы достижениями. Книга, которую, конечно, стоит прочесть каждому.

Оригинал взят с сайта: http://100knig.com/vitalij-afrika-zapiski-terrorista-v-xoroshem-smysle-slova/